Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах - Валентин Осипович Осипов

Удивление первое: в письме дед Рабиндраната Тагора! Кто не знает выдающегося поэта и мыслителя, ученика Льва Толстого, друга нашей советского народа, автора книги «Письма из России», которая вышла в 1931 году. Так вот и его дед породнился с Россией.

Итак, из Калькутту восхищенные строки: «Сегодня утром я познакомился с превосходно образованным индейцем». Хорошо, что, преисполненный новых впечалений, не забыл назвать фамилию нового знакомца: «Этот индеец называется Дварканат Тагор». (Сложилось несколько написаний его имени на русском языке, в том числе Дароканат в современных изданиях).

Жаль, что не многое изложил брат брату о Тагоре, но отметил самое характерное – превосходная образованность!

Впечатления от Бомбея. Что же поразило? Пишет: «Обширный город Бомбей расположен посреди пальмового леса. 280 тыс. индийцев… Перед вами – люди полунагие, в белых полостях, с медяным цветом лица, с разрисованными плечами и руками, в чалмах белых, алых, желтых или зеленых. Перед вами – женщины, также едва облаченные в разноцветные, прозрачные, как паутина, ткани, разукрашенные золотыми и серебряными ожерельями, кольцами, подвесками на шее, на руках, на ногах, серьгами в ушах, в ноздрях, раздушенные благовонными цветами, вплетенными в волосы.

Вот впечатления о диковинной свадьбе: «Часто видишь решетчатые здания, в которых горит тьма свечей: это храмы индийцев, где совершают обряды свадьбы: женят десяти- или двенадцатилетних мальчиков на пяти- или шестилетних девочках. Жених и невеста почти нагие, но обвешанные кольцами, ожерельями, обмазанные желтой краской, окруженные множеством народа. Их то обмывают, то окрашивают снова, и это продолжается беспрестанно три или четыре дня, при громе барабанов и скрипок, день и ночь, и превосходит всякое описание».

Нашлись строки описать – заметим – кратко – своё повседневье: «Дом наш состоит из огромных ветхих покоев, без дверей, без окон, с несколькими террасами. Птицы летают по моим комнатам как ни в чем не бывало и, кажется, не намерены для меня оставить своих привычек. Рядом с нами празднуют свадьбу: барабаны и скрипки гудят день и ночь».

Отношение к колониальному начальнику. Нанёс полагающийся для путешествующего европейца визит и отписывает: «Губернатор Бомбея живет в великолепном дворце, выстроенном посреди роскошного сада и называемом «Парел». На лестнице сидят индийцы, одетые в английские ливреи. Вы входите в огромный и высокий зал; во всю его длину висит опахало, подвешенное посреди потолка: это деревянный щит с полотняной бахромой, беспрестанно приводимый в движение. Окна закрываются шторами, сплетенными из благовонных трав, постоянно смачиваемых. В комнатах, несмотря на постоянный удушливый зной, всегда прохладно. Губернатор сэр Джеймс Карнак в настоящее время оставил этот дворец и живет на взморье в прелестном загородном доме, выстроенном на возвышенности, называемой Малабар-Пойнт. Дом окружен пальмами, постоянно колеблемыми свежим морским ветерком».

Однако же, сложилось и обобщающее мнение об англичанах: «Вообще они презирают все, что несходно с привычными им понятиями. Тщетно раскрывается перед ними природа Индии, пленительная, простодушная и вместе с тем дикая и величественная».

Салтыкова потрясло кощунственное отношение колонизаторов и религиозным обычаям Индии. Внес в книгу такое обличение: «К одному англичанину ходил брамин, человек очень умный. Первым удовольствием англичанина было опровергать положения браминской касты. Индииц охотно вступал в религиозный спор и бывал очень умерен в своих речах.

Однажды он пришел к англичанину в обеденное время. Англичанину вздумалось приложить теорию к практике и попытаться обратить брамина на путь истинный. Взявши брамина под руку, он ему сказал: “Пора нам, любезный, покончить с этими глупостями: вы слишком умны, чтобы им верить. и при мне можете снять маску”. Говоря это, англичанин, вел брамина в столовую. “Не угодно ли вам кусочка два говядины?” С последними словами англичанин подвел брамина к горячему ростбифу. Увидя мясо, брамин вздрогнул; взгляд его помутился, он не мог произнести ни одного слова и упал без чувств». Напомню: говядина для религиозного человек в Индии – запретна.

Баядерки! Князь приоткрыл своим читателям привлекательный мир этого индийского чуда: «Вечером бывают у меня обыкновенно странные сцены: пляски баядерок, за которыми можно посылать в любое время. Баядерки составляют особую касту, касту очень многочисленную; единственные их занятия – пляска, пение и жевание бетеля, вяжущих рот листьев, которые, говорят, очень полезны для желудка и от которых сильно краснеют губы. Эти плясуньи ловки и милы; платья на них из белой, розовой или малиновой дымки с золотыми и серебряными узорами, на обнаженных их ногах навешены металлические кольца и цепи, которые во время пляски производят звук, похожий на бряцание шпор, только несколько серебристее. Приемы баядерой так отличны от всего, что я раньше видел, так восхитительно свободны, так своеобразны, песни так плачевны и дики, движения так сладострастны, мягки и живы, сопровождающая их музыка так «раздирательна», что трудно обо всем этом дать приблизительное понятие».

Добавил: «Невольно задумаешься о таинствах чудесной Индии при мысли, что эта пляска, значение которой утрачено, вероятно, восходит к самой глубокой древности и что плясуньи повторяют ее бессознательно в продолжение тысячелетий».

Выделил: «Англичане не умеют ценить этих индийских Терпсихор. Вчера у меня во время пляски англичане схватили этих нежных дев и начали с ними кружить вальс. Это так их обидело, что они бросились на землю, расплакались, долго не соглашались плясать и хотели уйти».

О браминах. Наш путешественник перехал в новый город – Конджевер (ныне возможно иное название) и его особо впечатлили приметы наидревнейших верований Индии: «Конджеверам – небольшой городок, рассеянный в священном лесу; в нем 50 тыс. жителей (в том числе 10 тыс. браминов) и бесчисленное множество пагод.

Предваренные о моем приезде, брамины выслали к нам слонов и танцовщиц, молоденьких, хотя вовсе красивых. Одна из них, довольно, впрочем, хорошенькая, играла на странном инструменте из кокосового ореха, звук которого походил на гобой и вместе с тем на плач маленького ребенка.

Я осмотрел одну пагоду, потом другую. Оба здания великолепны, величественного зодчества, с самыми странными украшениями, с изображениями вымышленных чудовищ; и все это перемешано пальмами, огромными бананами, крытыми ходами и переходами, двориками, площадками. Толпа браминов, молодых и старых, полу-нагих, испещренных желтой и белой красками на лице и на груди, была погружена в моление; одни, служители Шивы, истребителя, лежали ниц, другие, служители Вишну, сохранителя, молились стоя. Все они поклоняются Браме, верховному существу, творцу мира».

Обезьяны и слоны. Зоркое перо у путешественнка – не минуло многих особенностей быта. Читаю:

– «Туземный стол состоит из плодов и овощей… Банан – хороший плод, здоровый и удобоваримый, похож на большой огурец. Я до сих пор предпочитаю его есть»;

– «Держат очень много обезьян; их видишь повсюду – и в домах, и на